Обитательница психлечебницы из Японии - самая дорогая из ныне живущих художниц

04.03 23:18

оставить комментарий

С девяти до шести Кусама работает в своей трехэтажной студии, не вставая из инвалидного кресла. Она может ходить, но слишком слаба. Женщина работает на холсте, разложенном на столах или закрепленном на полу. В студии полно новых картин, ярких работ, усыпанных маленькими крапинками. Художница называет это "самозаглушением" - бесконечным повторением, которое заглушает шум в ее голове.

Через дорогу скоро откроется новая галерея, а к северу от Токио строится еще один музей ее искусства. Кроме того, открываются две крупных выставки ее работ. "Яёи Кусама: бесконечные зеркала", ретроспектива ее 65-летней карьеры, открылась в музее Хиршхорн в Вашингтоне 23 февраля и пройдет до 14 мая, после чего приедет в Сиэтл, Лос-Анджелес, Торонто и Кливленд. В экспозицию включено 60 картин Кусамы.

Ее горошины покрывают все - от платьев Louis Vuitton до автобусов в ее родном городе. Работы Кусамы регулярно продаются за миллионы долларов и встречаются по всему миру - от Нью-Йорка до Амстердама. Выставки работ японской художницы так популярны, что требуются меры по предотвращению давки и беспорядков. Например, в Хиршхорне билеты на выставку продаются на определенное время, чтобы как-то регулировать поток посетителей.

Но Кусаме все равно нужно одобрение извне. Когда в интервью ее спросили о том, достигла ли она своей цели, став богатой и знаменитой десятки лет назад, она удивленно сказала: "Когда я была маленькой, мне было очень трудно убедить маму, что я хочу стать художницей. Это действительно правда, что я богата и знаменита?"

Кусама родилась в Мацумото, в горах Центральной Японии, в 1929 году в состоятельной и консервативной семье, торговавшей саженцами. Но это не был счастливый дом. Ее мать презирала изменяющего ей мужа и отправляла маленькую Кусаму шпионить за ним. Девочка видела отца с другими женщинами, и это вызвало в ней пожизненное отвращение к сексу.

Еще в детстве она начала испытывать зрительные и слуховые галлюцинации. В первый раз, когда она увидела тыкву, она представила, что та с ней разговаривает. Будущая художница справлялась с видениями, создавая повторяющиеся узоры, чтобы заглушить мысли в голове. Даже в таком юном возрасте искусство стало для нее своего рода терапией, которую она позже назовет "арт-лекарством".

Мать Кусамы была резко против желания дочери стать художницей и настаивала на том, чтобы девочка последовала традиционному пути. "Она не давала мне рисовать. Она хотела, чтобы я вышла замуж, - рассказывала художница в интервью. - Она выбрасывала мои работы. Я хотела броситься под поезд. Каждый день я воевала с матерью, и поэтому мой рассудок повредился".

В 1948 году, после окончания войны, Кусама поехала в Киото изучать традиционную японскую живопись нихонга со строгими правилами. Она возненавидела этот вид искусства.

Когда Кусама жила в Мацумото, она нашла книгу Джорджии О’Киф и была поражена ее картинами. Девушка отправилась в американское посольство в Токио, чтобы найти там статью об О’Киф в справочнике и узнать ее адрес. Кусама написала ей письмо и отправила несколько рисунков, и, к ее удивлению, американская художница ответила ей.

"Я не могла поверить своей удаче! Она была так добра, что ответила на внезапный выплеск чувств скромной японской девочки, которую она никогда в жизни не встречала и даже не слышала о ней", - написала художница в своей автобиографии "Сеть бесконечности" (Infinity Net).

Несмотря на предупреждения О’Киф, что в США молодым художникам приходится очень тяжело, не говоря уж о юных одиноких девушках из Японии, Кусаму было не остановить. В 1957 году ей удалось получить паспорт и визу. Она зашила доллары в свои платья, чтобы обойти строгий послевоенный валютный контроль.

Первой остановкой стал Сиэтл, где она провела выставку в маленькой галерее. Потом Кусама отправилась в Нью-Йорк, где ее постигло горькое разочарование. "В отличие от послевоенного Мацумото, Нью-Йорк был во всех смыслах злым и жестоким местом. Для меня он оказался слишком стрессовым, и я вскоре погрязла в неврозе". Что еще хуже, Кусама оказалась в полной нищете. Кроватью ей служила старая дверь, и она выуживала рыбные головы и гнилые овощи из мусорных баков, чтобы варить из них суп.

Это тяжелое положение побудило Кусаму еще больше погрузиться в работу. Она начала создавать свои первые картины из серии "Сеть бесконечности", покрывая огромные холсты (один из них достигал 10 метров в высоту) завораживающими волнами маленьких петель, которые, казалось, никогда не закончатся. Сама художница описывала их так: "Белые сети, обволакивающие черные точки молчаливой смерти на фоне беспросветной тьмы небытия".

Это обсессивно-компульсивное повторение помогло отогнать невроз, но это не всегда спасало. Кусама постоянно страдала от приступов психоза и оказалась в одной из больниц Нью-Йорка. Будучи амбициозной и целеустремленной и с радостью приняв на себя роль экзотичной азиатки в кимоно, она влилась в тусовку влиятельных людей в искусстве и общалась с такими признанными художниками, как Марк Ротко и Энди Уорхол. Позже Кусама говорила, что Уорхол имитировал ее работы.

Вскоре Кусама приобрела определенную степень известности и выставлялась в многолюдных галереях. Кроме того, слава художницы приобрела скандальность.

В 1960-е, когда Кусама была одержима узором в горошек, она начала устраивать в Нью-Йорке хэппенинги: провоцировала людей раздеваться догола в таких местах, как Центральный парк и Бруклинский мост, и разрисовывала их тела горошком.

За несколько десятков лет до появления движения "Оккупируй Уолл-стрит" Кусама устроила хэппенинг в финансовом округе Нью-Йорка, заявив, что хочет "уничтожить мужчин с Уолл-стрит узором в горошек". Примерно в это же время она начала покрывать различные предметы - кресло, лодку, коляску - выпуклостями фаллического вида. "Я начала создавать пенисы, чтобы излечить свое чувство отвращения к сексу", - писала художница, рассказывая, как этот творческий процесс постепенно превращал ужасное в нечто знакомое.

Кусама ни разу не была замужем, хотя, когда она жила в Нью-Йорке, на протяжении десяти лет у нее были похожие на брак отношения с художником Джозефом Корнеллом. "Мне не нравился секс, а он был импотентом, так что мы очень хорошо подходили друг другу", - рассказала она в одном из интервью журналу Art В­Magazine.

Кусама становилась все более известной благодаря своим выходкам: она предложила переспать с президентом США Ричардом Никсоном, если он прекратит войну во Вьетнаме. "Давайте разукрасим друг друга узором в горошек", - написала она ему в письме. Интерес непосредственно к ее искусству угасал, она оказалась в немилости, и снова начались проблемы с деньгами.

Известия об эскападах Кусамы дошли до Японии. Ее стали называть "национальным бедствием", а ее мать заявила, что лучше бы дочь умерла от болезни в детстве. В начале 1970-х годов обнищавшая и потерпевшая фиаско Кусама вернулась в Японию. Она встала на учет в психиатрической лечебнице, где живет до сих пор, и канула в художественную безвестность.

В 1989 году Центр современного искусства в Нью-Йорке устроил ретроспективу ее работ. Это стало началом пусть и медленного, но возрождения интереса к искусству Кусамы. Она наполнила зеркальную комнату тыквами для инсталляции, которая была представлена на Венецианской биеннале в 1993 году, а в 1998 году состоялась крупная выставка в Музее современного искусства MoMa в Нью-Йорке. Именно здесь она когда-то устраивала хэппенинг.

В последние несколько лет Яёи Кусама стала международным феноменом. Современная галерея Тейт в Лондоне и Музей Уитни в Нью-Йорке провели крупные ретроспективы, которые привлекли огромные толпы посетителей, а ее знаковый узор в горошек стал очень узнаваем.

Художница не собирается приостанавливать работу, но начала задумываться о своей смертности. "Я не знаю, как долго я смогу выжить даже после смерти. Есть будущее поколение, которое следует по моим стопам. Это будет честью для меня, если людям будет нравиться смотреть на мои работы и если они будут тронуты моим искусством".

Несмотря на коммерциализацию ее искусства, Кусама думает о могиле в Мацумото - не в семейном склепе, ей и так досталось от родителей - и о том, как не превратить ее в святилище. "Но я еще не умираю. Я думаю, я проживу еще лет 20", - говорит она.